Письма 1825 года
13
[Февраль—март 1825 г. Петербург].
Только с неделю как я духом отдохнул, и моя Марфа увидел, что жить будет; вот, мои почтеннейшие и дорогие Петр Иванович и Прасковья Васильевна, почему столько времени я к вам писать пера в руки небрал и никого даже не уведомил, что живу не в Костюриной68 доме, а в доме канатного фабриканта Гильмора в Четвертой линии у Большого проспекта (дом чудной) — уже третий месяц. Старая, кажется, еще деревенская простуда, скопясь, сломила ее; доктор говорит, что год надобно пилюли принимать. Слава богу, однако же теперь я живу, Саша с Филей радуют меня; Филь мой, кажется, через год будет по-аглински лепетать, а по-французски беспрестанно врет. В етом доме, где мы живем, никого нет, кроме Англичан. Я работаю беспрестанно и уже зделался историческим, сиричь пишу образа, взял неконченные Боровиковским.69 До возвращения Петра Андреевича70 будет мне скучно. Кутайсов71 и Пушкин72 не то у царя, что Кикин. По милости вашей, мой почтеннейший, я примирился теперь с совестью моей, с духом спокойствия, и живу. От батюшки73 получил письмо и теперь к нему пишу. Ежели бы не вы, тлилось бы ето несчастие и может быть вспыхнуло бы в последнюю минуту жизни, и меня бы сковало на вечность. Мне надобно приехать в Москву и, думаю, зимой. Мне пишут, что я лишон наследства, может быть это неправда. Ежели это случилось прежде начала переписки моей с Батюшкой, то моя совесть и чувства покойны, а ежели уже после, то больно, и новое бремя будет тяготить мою душу. Мимоходом той дорогой не проведаете ли вы как-нибуд от старика о времени. Ей, ей, моими трудами и ограниченным желанием я могу воспитать моих малют без видов на батюшкино состояние, при чистом спокойствии духа. Чистое ваше расположение заставило предложить вам и чистое мое желание.
Новостей у нас никаких, занимала несколько и кружила голову многим неудача в скачке казаков; говорят, еще будут скачки. Товаров к здешнему порту привезено немного, до того, что для отправки здешних колониальных произведений покупаются суда двойною ценою.
Ваш обер-полицмейстер74 здесь очень виден, кажется, тот порядок, который он здесь учреждает, зла не произведет.
Попокойнее буду, побольше напишу, а теперь простите, желаю вам здоровья и здоровья и еще-таки здоровья, которому как-то чем далее, тем более и более я цену познаю. Простите, чистою душою вас почитающий
Покорнейший слуга
Алексей Венецианов.
Сего же дня пишу в дубровскому жителю.75,76
14
2 апреля 1825 г. Питер.
Христос воскресе!
Поздравляю вас, почтеннейшие наши и дорогие, с светлым праздником, дай вам бог многие в радости встретить, в кругу вашего милого семейства, с вашею чистотою чувств.
Мы все здоровы, погода у нас полуизрядная, потому мешает ребетенкам показать пестрые качели и самим повеселиться их весельем — незнаю, кто более веселится, ощущает удовольствия при виде нового приятного, дети ли, или отцы и матери, видя удовольствие детей? Это я у вас спрашиваю, мой почтеннейший Петр Иванович. Марфа ездила за вербами и, бедная, плохоньких купила, — я готов был ее притаскать, а она себя, а особливо тогда, когда восторг удовлетворял наши желания. Вам могу такие мелочи писать, потому что вы знаете цену, и пишу оных внимательности отцовской и материнской. Неужели все философией замораживаться? Вот зима к концу, и весна пальчик протянула, — как раз стукнет год нашего здесь существования, если определено просуществовать. — Работаю я, мои почтеннейшие, как никогда еще не работывал, и при работе моей таким пеленаюсь терпением, какого не воображал, и это терпение по крайней мере годик меня должно тискать.
Назначено мне было писать Невский монастырь77, — за холодом назначение переменилось на Натурной клас. Неоспоримо, что я бы успел, следовательно, древним ректорам и профессорам довольно бы было щекотливо. Почему, чтобы затруднить, перемена точки зрения, т. е. чтобы писать не с натуры, а по правилам. Я прибегаю к правилам и их не нахожу справедливыми. Президент78 предлагает отыскать. — Два месяца бился с циркулем и угольником. Ура! нашол. Их надобно утвердить, утвердить Академии, следовательно, сознаться в нерадивости и невежестве, кому же? Превосходительным и высокородным, воспитанным Академиею, и признать пришельца законодателем (линеечек). Терпи, Казак! Ежели вытерпишь, Атаман будешь. — Многим бы хотелось, что-бы я в Трониху уехал, однако не поеду, скорее в Рим и Париж пущусь, нежели туда (а летом в Тронихе побываю). — Государь уехал, и чистейшая, беспристрастная душа Петра Андреевича Кикина на шесть месяцев для Кавказа нас оставляет. Следовательно, все для меня должно, непременно должно, заснуть а между тем лето наступит, и уже без руководств примусь за Невской. Главнейшая моя беда произошла от того, что я опоздал к первому сентября приехать. Боже мой, где нет интриг! Где одними прямыми путями достигают целей, а между тем рано или поздно истина все побеждает.
Вот, мои почтеннейшие, я вам описал мое житье-бытье. — Малюты мои меня утешают своими успехами и невинными чувствами, а Марфа здоровьем. Она здесь несравненно лучше деревенского, да и я что-то потолстел, думаю, оттого, что дух не морится голодом.
Исакий79 наш, столько занимавший учоной изящной мир, зделал движение. Наши мудрецы80 полтора года чертили, выдумывали и обдумывали, как бы произвесть что-нибудь такое, что бы украсило век и Европу, и потому не думали и об издержках. Определяли — старое сломать, выломать и новое создать как со сторонки, avec pas drigurdon,81 Монферан82 наушко шепнул: а я зделаю то же, не ломая и не выламывая, следовательно, 30 милионов рублей оставлю в Казне. Итак, наши мудрецы, как ключ по дну. Впрочем, иные не унывают; впрочем, между нами сказать, Исакием, как красавицей, интриги вертят. Не надоел ли я вам, мои почтеннейшие? Но, что делать, как-то разбеседовалось.
Почтеннейший и великий муж Боровиковский кончил дни свои, перестал украшать Росию, своими произведениями и терзать завистников его чистой, истиной славы. Учоные художники его не любили, для того что не имели его дара, показывали его недостатки и марали достоинства. Я буду писать его биографию.
Вот, вить уже довольно бумаги испестрил, а празничного ничего не сказал. Апельсины дешевы, а лимоны — даром. Ни что не гонит из Петербурга, а привязывает к нему. Говорят, устерс таких понавезли, каких давно не бывало, а едуны с Биржи не сходят, по 190, по 200 рублей там оставляют и делаются настоящими бочонками, пухнут даже.
Однако совестно, уже перемаравши столько бумаги. — Ну, мой любезнейший Николай Петрович, какие скоро у нас будут гравюры! Государь в светлое воскресенье пожаловал Обществу83 яичко. Соизволил за издержки, которые Общество употребит на гравирование знаменитых происшествий истории российской и видов достопамятных мест, выдавать сумму, какая потребуется. Каково? Вить быть добру, ежели по обыкновению интриги не ворвутся и не испакостят янизмом. Чудесных московских видов до 60 получено от покойного знаменитого Алексеева.84 Виды до 1800 года, следовательно, каждого русского блиски сердцу. Онине окрестностей, а Кремля, лавры Воскресенского, Перервы85 и проч.
Добро! Желаю вам совершенного здоровья, спокойствия, истинных удовольствий и приятного возвращения в столицу милую, Поддубье. Там взгляну на вас, мои почтеннейшие, и вздохну, что один буду иметь это удовольствие, К которому так моя душа привыкла. Простите.
Сердечно вам преданный и покорнейший слуга
Алексей Венецианов.
15
26 мая 1825 г. [Петербург].
Браните нас, почтеннейшие86 наши, сколько должно, и помилуйте. Мы сами забыли, когда к вам писали, будучи совершенно здоровы оба, все четверо. А между тем, зная, что вы нас не разлюбили за безмолвие, рекомендуем подательницу, она родственница Елизавет Францевны,87 из русских француженок и из III главы Гурона.88 Она с месяц пожила у нас и приучила нас к себе, кажется, довольно прочно, или покамест не украсится опытностью.
Ну, мои почтеннейшие, вы скажете: что же он там делает, как его дела идут? — Он сидит у моря, ждет погоды и жует пословицу: терпи казак, атаманом будешь. Ежели бы я был выкормлен в академическом корыте, то может быть и чуть-чуть поменьше академические богатыри на меня зубы грызли, а так как я из Тронихи, нивесть откудова, моложе сотни родовых, т.-е. со мною делается и зделается то же, что с графом Федором Петровичем,89 сиричь отдадут все и кукиши станут из кармана показывать.
Теперешнюю остановку хода дел моих я даже почитаю к лучшему, потому что полная зависимость от Академии изнурила бы меня и пресекла бы всю перспективу, надела бы кромнинькую схиму и необходимостью бы рот замазала, т. е. отпела бы, а теперь мне выдерживаться не далее Генваря. Не спрашивайте — может быть раньше вас уведомлю, а теперь покамест очень часто с досады сердце трещит и не пилюли, а ядра глотает и терпит. Вить всего даже не перекалякаешь. Ежели обстоятельства позволят, то в Августе побеседуем, в Тронихе быть надобно, там на Петра Гавриловича,90 кажется, пребористый надели сарафан и золотной повязали повойник.
Мы квартиру переменили почти, на етой неделе переедем, тут же на острову, в четвертой линии, за Большим проспектом, в доме англичанина Гильмора. Будем жить одни. Дом из голандского кирпича, покрыт голандской черепицей, камень в орнаментах голандской, изразцы в печках голандские, наружная архитектура и внутреннее расположение голандское. Во внутренних сенях семь дверей, а во внешних четыре, виноват, пять. Марфа чрезвычайно восхищена, у нее сад, и наводнением украшенный.
К Батюшке я писал, к Юрию Михайловичу91 два раза и, кажется, давненько, но вести нет. С Владимиром Ивановичем92 виделся в Воскресенье, и он был у меня, и я у него. Хотел к вам письмецо прислать, но, видно, не удалось. Он очень сокрушается, не получая более шести недель писем из дому.
Без вас вашему Кирилле в Поддубье я изволю приказы отдавать. А. М. Полторацкой,93 будучи здесь с зимы, заскучал екипажем; я ему предложил мою коляску, он в ней поехал и пришлет в Поддубье, почему Кирилле и дан ордер оную без сомнения принять. Вот, мои почтеннейшие, кажется, все написал — нет, не все! а ничего не написал!
Марфа местечка просит и потому скажу — простите. Пребуду навек душою почитающим и сердечно преданным вам
Нижайшим слугою
Алексей Сафонковско-Троницкой.
26 мая 1825.
На той же 4-й странице письма — краткая приписка к Прасковье Васильевне Милюковой от жены художника.
68 Дом Кастюриной на Пятой линии Васильевского Острова упоминается Венециановым в письме от 2 сентября 1824 г.
69 Боровиковский Владимир Лукич (1757—1825), знаменитый русский художник, учитель Венецианова;
в первой четверти XIX в. писал много религиозных композиций (см. о нем еще под примечанием 2 к «Воспоминанию» А. Мокрицкого).
70 Петр Андреевич Кикин (1775—1834). боевой генерал 1812 г, статс-секретарь, основатель Общества поощрения художеств, покровитель Венецианова.
71 Павел Иванович Кутайсов (1780—1840), обер-гофмейстер двора, член Государственного совета, любитель искусства.
72 Василий Валентинович Мусин-Пушкин-Брюс (1775—1836). обершенк двора, меценат, почетный член Академии Художеств; покровительствовал Венецианову. Своим неловким оборотом речи Венецианов хочет сказать, что Кутайсов и Пушкин имеют у царя не тот вес, что Кикин.
73 Батюшка — отец художника, Гаврила Юрьевич (1752—1849), занимался в Москве продажей огородных растений и ягодных кустов, купец 2-й гильдии.
74 И. В. Гладков (1766-1832), генерал-лейтенант, состоял обер-полицмейстером Петербурга с 1824 г., ранее занимал ту же должность с 1821 по 1824 г. в Москве; вот почему Венецианов и называет его «ваш», т. е. московский.
75 И. И. Милюков, брат П. И. Милюкова.
76 Письмо следует отнести к февралю-марту 1825 г., так как в декабре 1824 г. художник жил еще в доме Кастюриной; здесь же пишет, что живет в доме Гильмора третий месяц. Кроме того в предыдущем письме Венецианов ждет письма от отца; в этом же письме он его «наконец» подучил.
77 Невский монастырь, т. е. Александро-Невская лавра в Петербурге. Картина не дошла до нас.
78 Президент Академии художеств с 1817 по 1843 г.— Алексей Николаевич Оленин (1763—1843), меценат, писатель по вопросам искусства, художник-любитель.
79 В 1817 г. Александр I утвердил новый проект перестройки Исаакиевского собора (начатого Ринальди в 1768 г.) французом Монферраном. Впоследствии, при Николае I, этот проект подвергся еще раз некоторой переделке и тогда был утвержден окончательно.
80 Венецианов имеет здесь, вероятно, в виду нескольких архитекторов, представлявших свои проекты пере-
стройки Исаакия, а именно Мельникова, Гонзаго и Адамини.
81 «Avec pas drigurdon» — испорченное- выражение «Avec pas de rigodon» (rigodon — танец).
82 Огюст-Рикар де Монферран (1786—1862), французский рисовальщик и архитектор, ученик Шарля Персье (1764-1838) и Пьера Фонтэна (1762—1853), с 1810 по год смерти работал в России, в Петербурге (см. о нем: в данной книге еще «Записки к В. Г. Анастасевичу» под прим. 9).
83 Общество поощрения художеств было основано в Петербурге в 1820 г. П. А. Кикиным, И. А. Гагариным и А. И. Мамонтовым. В школе Общества обучалось большое число художников, оно выпустило несколько изданий гравюр и литографий. Многие ученики Венецианова и он сам работали для общества.
84 Федор Яковлевич Алексеев (1753—1824) — известный русский пейзажист. Венецианов считает, что виды Москвы, Кремля были исполнены Алексеевым до 18С0 г. Алексеев работал там вместе со своими учениками, Купавиным и Мошковым в 1800-х гг. (см. о нем еще «Воспоминание» А. Мокрицкого под прим. 4).
85 Сергиево-Троицкая Лавра, в 60 верстах от Москвы, к северу; Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим) на Москве-реке, в 60 верстах: Перерва (Николо-Перервинский монастырь) также на Москве-реке, в 12 верстах от города.
86 Письмо адресовано П. И. и П. В. Милюковым, родителям Н. Петровича.
87 Бывшая гувернантка дочерей Венецианова.
88 Произведение знаменитого французского писателя Вольтера (1694—1778) «Ingenu oui Huron», философский роман. Указывая на главу III этого романа по поводу гувернатки, Венецианов намекает на ее простодушие и наивность.
89 Граф Федор Петрович Толстой, позднее вице-президент Академии художеств, скульптор, медальер и живописец (1783—1873).
90 Петр Гаврилович Мачихин (см. прим. 59).
91 Юрий Михайлович Венецианов, двоюродный брат художника, живший в Москве вместе с Гаврилой Юрьевичем и торговавший вместе с ним по свидетельству купца второй гильдии. Родился в 1778 г., умер после 1842 г.
92 Владимир Иванович Милюков, сын И. И. Милюкова, племянник Петра Ивановича.
93 А. М. Полторацкий, помещик Новоторжского уезда Тверской губ. С него в том же году, к которому относится письмо, писан Венециановым портрет; Полторацкий изображен сажающим кедр в своем имении. Весна |  На пашне. Весна. Середина 1820 |  Тверь (1910 г.) |