Письма 1823 года
4
22 июня 1823 г. С. Трониха.
Здравствуйте, мой дорогой и любезнейший Николай Петровичь, с собственным вашим приездом в Град Петров поздравить вас поздно — поздравляю с приездом к вам дорогих сердцу, желал бы, чтобы при них вам Питер так полюбился, чтобы вы его не оставляли и даже меня бы дождалися. Может быть людимости Московской, рассыпчивой приветливости и порхающей ласки не найдете ни в ком, но твердое по сердцу знакомство отыщите везде — с трудом — с искусом времени и на всегда. По наружности и по всему тому, что теперь вас объемлет, не правда ли, что Питер похож на часы аглинские, а Москва — на французские. Время бы вам более доказало истину Аксиомы етой в моральном отношении — Московские связи с блеском светят, а Петербургские греют, только — записался.
Были ли в Ермитаже, на заводах, фабриках, где разум человеческий в величии Гения пользы цветет и плоды вкушать заставляет, в училищах, гимназиях, академиях, где все стремится к благу Царства... Нет поля без крапивы, нет розы без шипов.
Ежели будете в Ермитаже и увидите почтенного старика Ивана Лукича Лукина — он управляющий Ермитажем и библиотекарь, — скажите ему мое почтение, скажите, что я все мои желания направляю к тому, что бы у них быть на одной стене с Гранетом.
Я сейчас еду к вам в Поддубье и к моей туда Саше... да, мой дорогой. Следовательно, Поддубье теперь для меня еще милее.
Простите, благодарю, мой любезнейший, за камлот, много благодарю, желаю, чтобы Питер полюбился и здоровье бы ваше не мешало там насладить воображение всем изящным духа. Сердечно вам преданный и душою почитающий.
Алексей Венецианов.
Итак, мои почтеннейшие Петр Иванович и Иван Иванович,22 вы в Питере за тем, чтобы повидаться с одним, только с одним человеком каждому из вас, и, попечаясь о нем, а попечаясь так, что, ежели бы к пользе и жизнь потребовалася, не пощадит и оной, и я сегодня еду в Поддубье, чтобы повидаться с Прасковьей Васильевной23 да поглядеть на Сашиньку, и потому вчерась пораньше домой приехал, что бы сегодня пораньше ехать в Поддубье. Не взирая на то, что никакова отношения вчерашнего дня рано не имеет с сегодняшним рано, нет.
Не все то дело писать, — дело нас и так довольно изувечило. Следовательно, можно перо брать — нет, пора перо брать, что бы чувства серца сообщить, глупости, или, как хотите назовите, открывать.
Итак, желаю вам успеха в желаниях ваших, которые всегда бывают в исполнении, когда находятся в границах. Будьте здоровы, я навек пребуду душою и сердцем преданный и покорнейший слуга
Алексей Венецианов.
Пора в Поддубье.
Приписка П. В. Милюковой,
22 июня 1823 года. С. Трониха.
Любезный друг Петр Иванович, письмо твое от 17-го сего месяца получила. Слава богу, что вы хорошо доехали и нашли Николая24 здоровым. Я и дети также все довольно здоровы, скучаю только об тебе с Николаем. Приезжайте скорея домой. Ев. Тим.25 также здорова и Владислав.26 Она потому не пишет, что поехала вчерашнее утро с моими детьми к (неразборчиво) на именины, и случилась оказия в Водочек. Так и спешу тебя о себе и детях уведомить. Со днем твоего ангела поздравляю, желаю, чтобы ты был здоров и весел.
5
[Конец 1823 г. Петербург].
Желанный мой Николай Петрович! Прежде всего заклинаю я тебя молчанием, содержанием в тайне даже от папеньки этого предложения и прозьбы; знаю точно, что для доброй твоей души и успех и попечения будут приятны. С нетерпением я ждал прошлого лета Алексея Осиповича, чтобы ему предложить о нещастном положении Василия Егоровича,27 но А. О. неприезжал, следовательно, горечь участи нещастного не сменилась услаждением. Возми ты на себя, мой друг, ето попечение. У Василия Егоровича есть 9 или 10 пушечек-моделей, зделанных по калибру, предложи Алек. Осип. разыграть их в лотерее рублях в 1000; может быть, Василий Александрович28 по доброй душе своей примет участье, и другие твои, знакомые неоткажутся помочь страждущему семейству.
Ты зделаешь добро человеку, угнетенному за нерасчетливую доброту, а себе доставишь удовольствие, которое во всю твою, даже вечную, жизнь будет тебя питать. Принимайся! Не раздумывай! Ложные мысли предрассудка да некоснутся тебя при свете чистого разума, ежели ты станешь отклоняться. Теперь скажу, в чом состоит мое заклинание, — чтобы никому неговорить, что я тебе предлагаю, а сказать, что самому тебе пришла мысль. Потому что я уже много имел неудовольствий в подобных случаях. Allons, courage! Уведомь меня в Питере у Кокушкина мосту, в Хозяйственном Департаменте М.В.Д., у И. С. Бугаевского.29 За твое попечение о В. Г. я попекусь о твоем знакомом архитекторе. 30,31
6
17 декабря 1823 г. Трониха.
Здравствуй, мой дорогой Николай Петрович! Твой папинька на пути в недра чистой дружбы, в недра пищи сердечной, а я на пути из недр нежных ласк моих милых малют, из недр доброй приязни — к неизвестности, которая заманивает необходимостью, обязанностью и каким-то священным долгом и льстит самолюбию.
Никогда еще я не оставлял Тронихи с таким теснением духа, как теперь готовлюсь оставить; кажется, будто душа моя тело оставляет и сходит в челюсти мерзлой пропасти. На Сашу мою и Филису гляжу с таким щемлением сердца, от которого весь мой состав цепенеет, а домашние попечения разрешаются как в реторте. 10-го числа, приехавши в Волочек, я занемог, и так, что хотел последний долг христианина выполнить; от болезни тела дух мой приходил в такое уныние, от которого мысли останавливались, мертвели. Судороги делались в воображении моем. Лекарiочик оживил меня, возвратил в Трониху, а в Тронихе заставили меня благоговеть к соседям моим, а более всех, мой любезнейший, к твоему Папиньке, да воздаст ему творец небесный. Кажется, богу было угодно в кратковременной болезни озарить меня своею благодатию и оною открыть мое щастье в добром расположении ко мне соседей.
Болезнь моя (простуда) отдалила немного мой отъезд, и я теперь уже думаю отправиться дня через два в Петров Град; приехавши туда и шагнувши в мои намерения, писать стану к вам, а теперь что сказать? — прости! — не хочется, а между тем какая-то скука, щемя сердце, как бы вырывает перо.
Скажите мое сердечное почитание вашей Маминьке, ее доброе расположение ежедневно растит в душе моей преданность, сестрицам вашим скажите, что искренность, их да чистые чувства умиляют всегда мое воображение, а братец ваш научает меня терпению своими болезнями.
Человек предполагает, а бог располагает. Елизавет Францовна32 по болезни своей расстается с нами. Ежели бы моя Саша с Марфой и фамилией33 были теперь в Москве, ощутительно бы было для моих скудных финансов терять без цели.34
Однако же скажу прости, хоть и перо очинил; желаю тебе пользоваться удовольствиями Праздника и совершенным благом быть в оной глазах так нежного отца и друга. Прости, мой желанный, я на всегда пребуду тебя почитающим и сердечно преданным, — нелицемерный
А. Венецианов.
17 декабря 1823 года. Трониха.
7
25 декабря [1823 (?) г. Сафонково].
Неужели благодарить тебя, Любезнейший Николай Петрович, за память троницких обитателей, кажется, благодарностью такой разругать тебя надобно. Правилами своими каждого ты давно уверил, что, полюбя, не разлюбишь, а о забвении понятия не имеешь. Итак, мой дорогой, поблагодарю тебя за доставление удовольствия побеседовать с тобою из-за берегов Ворожбы к берегам Яузы.35 Сегодня 25 декабря. Поздравляю тебя с праздником и наступающим новым годом, желаю и оканчивать все и начинать в истинном удовольствии, в мирном, питающем душу, услаждающем воображение, без раскаяния и скуки от великих подвигов, свойственных молодому человеку.
Я собираюсь в Питер, хочу в Крещенье быть там, не знаю, как бог поможет, еду, кажется, недели на две, на три, не более. Хочу поглядеть на то, что питало мою душу, и на тех, которые услаждали ее. Говорят, будто все в мире подвержено перемене, а мне кажется, что многое — не перемене, а изменению, чрез которое вновь оживет. Мне то кажется, любезный Николай Петрович, что в чувствах людей, — я разумею людей с душами, — отсутствие то же производит, что отдаление солнечных лучей от всего прозябаемого, с приближением же которых — с возвращением, лучше сказать, — к природе, кажется, точно так, как в знакомстве, оживает все — растение связей, знакомства, прияз-ни, - не смею сказать дружбы, — зависит от хозяев, от грунта их сердца и от угождения, разумом устраиваемого.
Зовут меня кофе пить... напился... Хочу съездить к почтеннейшему Петру Ивановичу36 поздравить его, пожелать ему покойного пути и вручить ему сие марание.
Альбом ваш давно давно я отдал Ладыгиным;37 в нем, было, в добавок к Ангелу начертилось кое-что из истиных происшествий, но не кончилось — чуть-чуть было я не попался.
Простите, мой дорогой, приехавши в великий Петров Град, напишу вам что-нибудь, а теперь повторю мое вам желание — наслаждаться городскими удовольствиями с сельской простотой. У маменьки вашей поцелуйте ручку за вам душою преданного
Алексея Венецианова.
Жена моя вам кланяется и свидетельствуя всем ее преданность, благодарит вас за приписку к ней.38
Его благородию милостивому государю Николаю Петровичу Милюкову.
22 Брат П. И. Милюкова, женатый на Евпраксии Тимофеевне, рожд. Веселаго, родился в 1772 г., умер в 1834 г.
23 Жена адресата, рожд. Лепехина (1784 — 1833).
24 Сын адресата — Н. П. Милюков.
25 Жена И. И. Милюкова.
26 Сын И. И. и Е. Т. Милюковых (1816—1864).
27 Вероятно, В. Е. Доброхотов, брат П. Е. Доброхотова (1762 — 1831), тульского оружейника, позднее гравера на крепких камнях и академика Академии художеств.
28 Василий Александрович — вероятно, кн. Путятин (1800—1848), один из представителей этой многочисленной семьи. Похоронен в селе Збоеве, Ржевского уезда, Тверской губ.
29 И. С. Бугаевский-Благодарный (1783 — 1859), портретист, учился вместе с А. Г. Венециановым у Боровиковского; в 1823 г. сделан академиком живописи портретной за портрет профессора живописи А. И Иванова; служил в министерстве внутренних дед (в 1823 г. — чин титулярного советника).
30 Вероятно, один из братьев Шашиных, архитекторов, уроженцев Тверской губ. Упоминается также в одном из следующих писем.
31 Письмо относится к 1823 г. (концу), так как художник просит помочь устроить лотерею в пользу «Василия Егоровича», а в начале 1824 г. (март) он говорит о том же, получив только что ответ Н. П. Милюкова на свою просьбу.
32 Гувернантка дочерей Венецианова, из «русских француженок».
33 Дочери и жена художника.
34 Здесь, повидимому, пропущено слово.
35 А. Г. Венецианов пишет из Сафонкова-Тронихи, на берегах реки Ворожбы, в Москву, в дом Милюковых на Садовой, близ реки Яузы.
36 Петр Иванович Милюков, отец адресата, еще бывший в декабре в селе Поддубье, но собиравшийся ехать в Москву. Ему передает художник свое письмо, адресованное Н. П. Милюкову.
37 Петр Иванович, «городовой секретарь», и его сын, поручик Николай Петрович, — Лодыгины, помещики Вышневолоцкого уезда, близкие соседи Венецианова. Лодыгины — родственники Милюковых по жене П. Лодыгина, Александре Яковлевне, рожд. Милюковой. Им принадлежали угодья около озера Кезадры.
38 В бумаге водяной знак (фабричный): «А. О.» и год «1818», но письмо писано позже, именно в 1823 г., так как непосредственно примыкает по содержанию к предыдущему письму от 17 декабря, где художник собирается ехать в Петербург дня через два; поездку пришлось отложить до первых чисел января. На обороте (4-я страница)—красная сургучная печать с изображением пылающего сердца, якоря и девиза: «Я отдыхаю в надежде дружеской».